Владимир ПЕРХИН,
доктор филологических наук, профессор СПбГУ

Санкт-Петербургские Ведомости No 173(2563), 25 сентября 2001

Сегодня Дмитрию Шостаковичу исполнилось бы 95 лет Имя Дмитрия Дмитриевича Шостаковича стоит одним из первых в череде великих композиторов, создававших славу русской музыки. Автора Седьмой (Ленинградской) симфонии, кажется, знают все. Но никогда нельзя будет сказать, что о Шостаковиче все известно. Познание его духовного мира, творческих и бытовых дел будет, я думаю, бесконечно. В этом убеждают новые и новые архивные находки, в том числе и два письма, сейчас впервые публикуемые.
Их я обнаружил вскоре после того, как стал искать новые источники для истории журналистики и критики 1940-х годов. Решив посмотреть многотиражки, я натолкнулся на "Бюллетень комитета по делам искусств".
В нем оказалось множество официальных высказываний некоторых деятелей литературы и искусства. Тогда мне подумалось: а каковы же были эти люди в личной переписке с редактором, с руководителем комитета? Личный фонд М. Б. Храпченко, председателя комитета с 1939 до начала 1948 года, обнаружился в Российском государственном архиве литературы и искусства.
По своей должности Храпченко был лицом, приближенным к политическим лидерам того времени. Но, видимо, он обладал не только государственной властью, но и отзывчивостью, пониманием искусства, потому что адресованные ему письма выдающихся артистов, писателей, режиссеров полны личных признаний и сообщений о горестях, с которыми они в одиночку справиться не могли. Последнее относится и к письмам Шостаковича.
Его переписка с Храпченко началась в 1940 году. В основном это деловая переписка. Ее развитию, возможно, помогло то, что тесть Храпченко Э. П. Цытович имел, как и Шостакович, петербургские корни. Он был членом Русского физического общества, директором Царскосельского реального училища. Т. Э. Цытович, жена Храпченко, музыковед, была сотрудницей Шостаковича при создании книги "Советская музыка за 25 лет". Работа шла в 1942 году. Композитор возглавлял редакционную коллегию, а она являлась ответственным секретарем и автором. К этому времени относятся публикуемые письма.
Из первого мы узнаем, как в эвакуации Шостакович постепенно поправлялся после брюшного тифа. И как даже во время тяжелейшей болезни его не отпускали материальные заботы и связанные с ними нравственные страдания.
"13.11.1943 Куйбышев Многоуважаемый Михаил Борисович.
Я понемногу начинаю входить в норму. Уже мне разрешено на 2 _ 3 часа в день вставать. Мечтаю поскорее совсем разделаться с больничным режимом и приехать в Москву.
В последнее время я много занимался размышлениями о своей жизни и работе. Хочу поделиться с Вами плодами моих размышлений. Меня занимает главным образом вопрос о материальной стороне моей жизни. Дело в том, что источником моего существования являются так называемые случайные заработки, как-то: заказы, издательский гонорар, концертная деятельность. Иногда густо, иногда пусто. Это очень гнетуще действует на мою психику, т. к. вызывает неуверенность в "завтрашнем дне". Не всегда я чувствую в себе одинаковый запас творческой энергии и не всегда могу с одинаковой активностью работать".
Надо отдать должное Храпченко: он устроил так, что Шостакович стал получать зарплату консультанта комитета по делам искусств.
Откликнулся председатель и на просьбу, содержащуюся во втором письме.
"9 мая 1944 г.
Многоуважаемый Михаил Борисович.
Мне необходимо съездить в Ленинград дней на 20, вместе с моей матерью. Очень прошу Вас устроить мне и моей матери (Софье Васильевне Шостакович) командировки. Если Вам не будет трудно, то, пожалуйста, сообщите мне о Вашем согласии выполнить вышеизложенную мою просьбу.
С приветом Д. Шостакович".