А. Е. Рокачевский. Портрет О. Е. Микешина, отца художника.

      1812 год у нас в Белоруссии назвали «разоренным годом», и действительно, для нашего рода, Микешиных, этот год стер все благосостояние нашей семьи.
      Родился я в 1835 г.,1 т. е. 23 года после 1812 года, от отца и матери, которые были свидетелями и участниками этого года. Мать моя Анна Дмитриевна происходила из польского рода Бартошевич-Одолянских и воспитывалась в одном из лучших институтов для девиц в Варшаве.

      Воспоминания, записи, письма М. О. Микешина, которые мы публикуем с некоторыми сокращениями, были написаны им в разные годы жизни. Отрывки из воспоминаний публиковались еще при жизни художника, часть - после смерти М. О. Микешина готовил к публикации его сын, Б. М. Микешин. Настоящие материалы для журнала «Неман» подготовлены К. П. Ремезовой. Некоторые главы и записки публикуются впервые.

      Жители Варшавы с ликованием встретили Наполеона. Был дан бал в помещении того института, где только что закончила свое образование и воспитание 16-летняя, самая красивая из всех своих сверстниц девица Анна, а после моя мать Анна Дмитриевна. Еще утром к ним явился маршал Ней с подарком - ящиком с длинными бальными парижскими перчатками, и предложил их всем воспитанницам. На самом балу, где был Наполеон, Ней и свита его, Наполеон пожелал, чтобы ему представили самую красивую из девиц. Это выпало на долю Анны, которую подвели к Наполеону. Наполеон вручил ей чайную розу. Затем приехала за Анной ее мать (моя бабка), переодела ее мальчиком, закутав до неузнаваемости, и с разными опасностями и затруднениями она была привезена в Рославль. В 1812 году на ней и женился 22 лет молодой человек, мой отец, Осип Егорович Микешин.

      Был я уже учеником Академии художеств и вольнослушателем в университете и ездил на каникулы к себе, к престарелым своим родителям. Раз интимно разговорились, оставшись с мамой наедине, она бережно и опасливо вынула из шкатулки бледно-розового цвета тафтяной мешочек, развязала и подняла к моим глазам - какая-то серенькая пыль... Да, милый Миша. В подобный прах и я превращусь, и ты. Это прах чайной розы великого Наполеона Бонапарта, а вот и пара перчаток, им же подаренных.
      Это случилось незадолго до ее смерти.
      Умирая с тоски по ней, отец мой в 1867 году, почти на смертном одре, про¬щаясь со мной, отдал мне свои карманные часы, с которыми я не расстаюсь с той поры, так как ход их до сих пор верен и хорош. Они довольно большие, серебря¬ные, с часовой, минутной, дневной стрелками. На обороте, с внешней стороны, в центре, золотая или золоченая пластинка с цифрой «1812», ниже инициал - корона, а вокруг - подпись: «От полковника партизанских команд Фигнера». Еще ниже: «Партизану Рославльской конной дружины Иосифу Егоровичу Микешину». Этот исторический предмет составил семейную реликвию моего рода: ясно, чей я сын, и вот что я могу передать о моем отце.
      Составив дружину конных молодых людей из своих сверстников города Рос-лавля, отец мой с этой дружиной занят был очисткой окрестности от мародеров французской армии, окончательно разорявших беззащитные крестьянские дворы с дряхлыми стариками, женщинами и детьми. Необходимо было оградить жителей села Криволес от нападения мародеров, дружина вышла, засела перед мостом в кустарнике, ожидая рассвета, чтобы напасть стремительно на них, и по команде бросилась через мост речки, дошла до середины моста, как вдруг из кустов грянул артиллерийский залп картечью - нападали сидящие в кустах кирасиры. Заки¬пела рукопашная схватка на саблях. Отец мой получил сабельный удар в правое, плечо; лошади отца и его противника взвились на дыбы, и оба всадника рухнули в воду. А в это время подоспевший к месту поединка другой кирасир рубанул уже падающего моего отца со спины. Отец упал и лишился чувств. (Я видел, купаясь с ним в реке, эти шрамы - темные шнуры). Потом отец очутился в лазарете в Смоленске. Помню, он рассказывал:
- Когда мы, русские, начали поправляться, нас отправляли на Днепр за во¬дой в сопровождении охраны.
      И вот однажды, идя за водой, мы увидели неприятеля и крик «Vive I'empereur!» - это был Наполеон с отрядом. В этой суматохе мы оставили ушат и ушли на юг по направлению к Рославлю.
      Молодой Микешин (мой отец) не мог воспользоваться и одним медовым месяцем -предаться счастию быть с юной красавицей женой. Жена его не раз выезжала на розыски своего мужа, подвергаясь немалым опасностям, гримируя красоту графитным карандашом и сажей, придавая себе вид старухи. В деревянном крытом возке не раз предпринимала опасные путешествия к Смоленску по дороге, полной неприятелем, стараясь узнать кое-что о своем муже, но все напрасно.