Рославль "Е.Г. Ольховский" (продолжение)

      Евгений Григорьевич всегда очень уважительно относился к своим коллегам и придавал большое значение обмену опытом с лучшими вокальными педагогами разных стран. По его инициативе дважды приезжал в Ленинград для работы на вокальной кафедре известный болгарский педагог, профессор Софийской консерватории И. А. Иосифов, знакомил со своей вокальной методикой профессор Пражской консерватории Кочи.
      Большую работу проводил Ольховский в вокально-методическом совете Министерства культуры РСФСР. Он был непременным участником большинства вокальных конференций и семинаров, выступал с методическими докладами и сообщениями в Ленинграде и других городах. Ольховским были написаны монографии, статьи ("С. П. Преображенская", "И. А. Мельников", "З. П. Лодий"), а также рецензии на ряд оперных спектаклей Кировского и Малого оперного театров.
      Евгений Григорьевич был высококвалифицированным специалистом, широкообразованным человеком, чья эрудиция вызывала у студентов неизменное уважение и желание совершенствоваться самим. Ольховский знал несколько языков и стремился, чтобы ученики пели романсы и арии на языке оригинала.
      Он помнил всех студентов вокального факультета, особенно тех, кто по своим голосовым данным составлял "золотой фонд" консерватории, и старался, чтобы их воспитание было в поле зрения всей кафедры.
      Евгений Григорьевич придавал большое значение коллективному обсуждению возникающих педагогических проблем. Он всегда умел очень кратко и конкретно сказать самое существенное. Его выступления были настолько емкими, что потом трудно было что-либо добавить. Педагоги кафедры часто обращались к Е. Г. Ольховскому с просьбой послушать их учеников и советы его очень ценили.
      Главной задачей вокального педагога Ольховский считал воспитание музыканта, способного на самом высоком уровне осуществить свои творческие намерения. Он всегда говорил, что большим артистом может стать только интеллектуально развитый человек, глубоко и тонко чувствующий музыку.
      При отборе студентов Евгений Григорьевич был очень строг, зная, какие тяжелые переживания ожидают человека, ошибочно избравшего для себя профессию певца.
      С первых же занятий Ольховский старался воспитывать у студентов профессиональное отношение к своей певческой деятельности. Он строго следил за посещаемостью занятий, дисциплиной. От студентов требовалась ежедневная самостоятельная работа. "Голос нужно тренировать, как гимнаст тренирует свое тело, - говорил он. - Голос нужно искать каждый день как бы заново, но уже с новыми ощущениями, с тем маленьким опытом, что накоплен за прошедшие дни".
"Самый главный учитель - это опыт, сцена, - любил повторять Ольховский.- Никто и ничто так не обнажит ваши достоинства и недостатки, как сама оперная сцена".
      Приступая к уроку, Евгений Григорьевич большое значение придавал созданию у студентов приподнятого, эмоционального настроения, стремился к тому, чтобы занятия пением были для них радостью.
      Заведующий кафедрой профессор Ольховский был простым, добрым, чутким и умным наставником. По-отцовски заботливо относился он к студентам, а они отвечали ему любовью и уважением. Его воспитанники вспоминают, что Евгений Григорьевич беспокоился буквально обо всем - о быте, питании, отдыхе студентов. Часто после занятий Ольховский рассказывал о своей жизни, работе, об интересных людях, встречах, приносил фотографии, афиши, письма.
"Каждая встреча с Евгением Григорьевичем приносила в мою жизнь что-то новое, доброе, незабываемое,- пишет ученик Ольховского Ю. Марусин.- Я вспоминаю о классе Ольховского, как о родном доме, где всегда хорошо, спокойно и тепло".
      Критериями, которыми руководствовался Ольховский при отборе абитуриентов, были: качество голоса, музыкальность, внешние данные, а также общая культура. Строгий при отборе студентов, Евгений Григорьевич был доброжелателен к тем, кто поступал к нему в класс, и во время занятий между педагогом и учениками с первого же урока устанавливались демократичные отношения.
      Пение для Ольховского всегда было музыкой, а вокально-техническое оснащение певца он рассматривал как фундамент, без которого невозможно выполнение художественных, исполнительских намерений.
      Краеугольным камнем так называемой постановки голоса Евгений Григорьевич считал формирование красивого певческого тона, а наличие красивого тембра - главным качеством певческого голоса как инструмента.
      Ольховский относился к числу "слушающих" педагогов и был к ученикам терпелив и внимателен. "Как правило,- отмечал он,- педагог молчаливый, прислушивающийся к ученику, скорее добивается успеха, чем педагог, усиленно что-то навязывающий, повторяющий одни и те же приемы. Такая суета травмирует нервную систему певца и к хорошим результатам не приводит".
      Евгений Григорьевич всегда подчеркивал, что каждый новый ученик - это новая психика, новые достоинства и недостатки, новые задачи для педагога. Поэтому, если педагогические принципы должны быть едины, то приемы осуществления их в практике должны быть разными.
      Начинал он урок обычно с пения специальных упражнений для развития дыхания. Рекомендовал петь их не полным голосом. Проводя аналогии со спортом, Евгений Григорьевич говорил, что пение упражнений-это "гантели", а не "штанга". Ольховский напоминал о необходимости развивать внутренний слух и требовал "видеть" звук, прежде чем его взять.
      Упражнения Ольховский рассматривал как средство "настройки" голоса. Вокальной техникой в широком понимании этого слова его студенты овладевали непосредственно в работе над конкретными музыкальными произведениями.
Прежде всего необходимо, считал Ольховский, познакомить студента с музыкой произведения, постараться заинтересовать ею, чтобы молодой певец с первого урока почувствовал хотя бы в самых общих чертах ее сущность, характер, чтобы воспоминание о ней доставляло ему удовольствие. Главное, чтобы музыка вызвала у студента эмоциональный отклик, чтобы у него возникло желание исполнять ее.
      Евгений Григорьевич внимательно следил за тем, чтобы во время пения студент не жестикулировал. Он говорил, что певец должен все выражать своим голосом, и чем сдержаннее жесты, тем большее впечатление они производят.
      Большое внимание во время выучки произведения уделялось тому, чтобы работа над технической и исполнительской сторонами происходила одновременно. Категорически возражал Ольховский против бессмысленного, ничего не выражающего пения. Он подчеркивал, что надо с самого начала внимательно читать все нюансы, написанные композитором, стремясь сразу к пению осмысленному. Это не значит, что не проводилась работа над техническими недостатками, такими как неправильное голосоведение, интонационные и ритмические неточности. Но все исправления технических недочетов преследовали прежде всего художественные цели. Когда же произведение было "впето", Ольховский говорил: "Забудьте технологию, откройте сердце, думайте, страдайте, переживайте!".
      Евгений Григорьевич утверждал, что самое важное понять настроение произведения. Часто бывает, говорил он, что текст пустяковый, а характер, определяющий настроение у музыки, есть, и это должно быть в пении. Ольховский всегда очень строго следил за сохранением формы музыкального произведения, добиваясь "выразительности в ритме", чтобы произношение текста гармонично сочеталось с сохранением формы мелодического рисунка.
      Большое внимание Евгений Григорьевич уделял выработке хорошей дикции. При этом он воспитывал у студентов бережное отношение к слову, учил их чувствовать и понимать красоту русского языка. Те же требования Ольховский предъявлял и при пении на иностранных языках. Евгений Григорьевич считал недопустимым пение, когда певец не знает перевода.
      Что касается подбора самих произведений, то Ольховский отдавал предпочтение лирическому репертуару, но предупреждал, что нередко певцы, особенно тенора, неправильно представляют себе понятие лиричности, заменяя ее слащавостью, слезливостью. Это ведет к измельчению художественного образа. Евгений Григорьевич всегда подчеркивал, что лирика должна быть мужественной, и недопустимо превращать, например, пылкого, горячего, непосредственного Ленского в инфальтильное, женоподобное существо. Другая крайность - все петь с одинаковым пафосом, на пределе своих голосовых и эмоциональных возможностей. Поэтому при работе над психологическими, эмоционально насыщенными произведениями Ольховский придавал большое значение тщательной проработке "партитуры чувств", умению переходить из одного состояния в другое.
      Наконец, много внимания уделял Ольховский развитию у студентов чувства стиля. Он полагал, что оно тесно связано с развитием общей и музыкальной культуры самого певца. Совершенно необходимой считал Евгений Григорьевич самостоятельную работу дома. Он всегда говорил, что никакой талант, никакая одухотворенность не могут обеспечить должных результатов без систематической самостоятельной работы, и что путь всех великих певцов всегда сопряжен с огромным, напряженным трудом.
      Человек большой доброты, он бывал неизменно доброжелательным, и этим, а также своей искренностью сразу располагал к себе. Он старался уделять равное внимание всем своим питомцам, был заботлив, умел встать выше собственных интересов. Ученица Евгения Григорьевича С. Волкова рассказывала, что прозанимавшись у Ольховского два года, она решила перейти в другой класс, чтобы учиться дальше у педагога-женщины. Уже зная об этом ее решении, Евгений Григорьевич неожиданно пришел к ней домой и, откупорив принесенную с собой бутылку шампанского, от души пожелал "изменнице" творческих успехов.
      Ю. Марусин, один из последних учеников профессора, сравнил дело педагога с работой старателя, который терпеливо просеивает серый песок, отыскивая в нем золотые крупицы таланта. Ольховский был "старателем" самого высокого класса. Он скончался в 1972 г., когда Марусин учился на 3-м курсе, и молодой певец не поступил ни к кому другому: заменить Евгения Григорьевича, казалось ему, было нельзя.
      Воспитанники Ольховского помнят своего педагога. "Благодарные ученики чтут память своего Учителя" -так назывался юбилейный вечер, посвященный 100-летию со дня рождения заслуженного артиста РСФСР Е. Г. Ольховского, который состоялся в Малом зале Ленинградской Государственной Консерватории им. Римского-Корсакова 3 марта 1988 г.
      Они выходили один за другим на эстраду, и ведущий (а им был Эдуард Хиль) не объявлял ни их почетных званий, ни иных отличий и наград. Все они равно именовались одним словом - Ученики. Ученики мастера, представляющие едва ли не все поколения его вокальной школы. Они сами, по собственному почину провели этот вечер-концерт. Каждый из выступавших делился воспоминаниями об учителе, добавляя к его образу все новые, живые подробности. И все же красноречивее всех слов об Е. Г. Ольховском, музыканте и педагоге, рассказало вокальное мастерство его учеников. В их выступлениях проявилось и в полной мере подтвердилась слава его вокальной школы. Звучали романсы Чайковского, Рахманинова, Глиэра, арии из русских и зарубежных опер. Слушатели, заполнившие зал, горячо приветствовали выступления. Певцам аккомпанировали талантливые пианисты, в том числе Ф. Фрейгина, работавшая еще с Евгением Григорьевичем, и его дочь Н. Е. Ольховская. Е
      Благодарные ученики-это ли не лучшая память о педагоге и человеке!
Евгений Григорьевич всегда питал самые теплые чувства к своей малой Родине, к ее великим сынам. "В своей педагогической работе я пытаюсь во всем следовать заветам М. И. Глинки - великого композитора, вокального педагога и певца "содержания и смысла",- писал Ольховский в своей автобиографии.- ...Я сохраняю воспоминания о Смоленске и Рославле, как о замечательных городах, где протекала моя юность, где я впервые приобщился к музыкальному искусству".
      Очень хочется, чтобы память об этом замечательном человеке сохранилась и в сердцах его земляков.